Победа ковалась в тылу.

- Далеко то время, - начал свой рассказ Николай Сазонович, - но, обозревая его сейчас, с высоты преклонного моего возраста, иногда кажется, что это было не со мной, а с кем-то другим, а я лишь был наблюдателем. Но умом понимаю: было это всё со мной... с нами. И это великое напряжение сил мы сумели выдержать лишь благодаря глубокому осознанию ответственности за судьбу великой Родины.

Само предвоенное время было и сложным, и трудным. И мы, десятилетние подростки, к любому делу относились с какой-то ответственностью, с чувством соучастия в общем семейном деле - будь то походы по ягоды, по грибы и всего другого, что могло быть хоть как-то употреблено в качестве пищи.

А с каким соревновательным азартом друг перед другом мы удили рыбу и с каким чувством гордости, ощущением выполненного долга мы приносили ее домой, такого не передать словами.

Вот так, незаметно, прошло детство, подошло время выбора профессии.

С чувством готовности стать взрослым мы и выбирали для себя род занятия. Перед такими как я открылись двери Риддерского ФЗУ. Я выбрал профессию каменщика. Почему я сделал такой выбор, в то время я не мог объяснить даже себе, хотя чувствовал, что поступаю правильно. И лишь спустя десятилетия я нашёл этому объяснение: каким бы ни был тяжёлым и всеразрушающим меч, легкий мастерок своим упорством, любовью к жизни побеждает его. Идя по следу меча, мастерок залечивает раны, восстанавливает разрушенное, создаёт удивительные архитектурные шедевры.

Однако о профессии строителя мне пришлось забыть надолго. Грянула война. В Казахстан хлынули тысячи и тысячи беженцев: стариков, женщин, детей. Для всех он стал вторым родным домом. Отцы и старшие братья уходили на фронт. На полях, на фабриках, на заводах их заменяли подростки, женщины, старики.

Из студентов нашего училища была сформирована группа и отправлена в город Алма-Ату, так называлась в то время столица Казахстана, на военный завод. Там по ускоренной программе нас обучили профессии станочников. Мне по новой профессии досталось обтачивать, или выражаясь более ясно, скруглять наконечники снарядов для наших легендарных «Катюш». Сама оболочка этого снаряда была довольно тяжела. И нам, юнцам, приходилось идти на всякие хитрости, чтобы водрузить её в станок. Тем не менее мы умудрялись и нормы выполнять, и похвалу получать.

И совсем не потому, что мы были такие вот герои: нет, нет и тысячу раз нет. Буквально всем было очень тяжело. Но одно осознание - «НАДО» -помогало справиться с любой задачей.

В марте 1942 года меня и еще некоторых вновь вернули в Лениногорск на свинцовый завод. Я попал в цех рафинации. Работал я рафинировщиком. Эта работа была очень тяжёлой, требовала и больших физических усилий, и большого напряжения внимания.

Я с большой теплотой и благодарностью вспоминаю моего учителя и наставника Туткушлаева, который учил меня не только мастерству металлурга, но и тому, как нужно рационально и бережно использовать свои физические возможности.

Отработавших смену в цеху, нас часто отправляли в шахту на помощь горнякам, где приходилось вручную грузить колотынки отбитой рудой, из которой впоследствии выплавляли свинец.

В то время уже говорили: каждая пятая пуля отливалась, из лениногорского свинца и добавляли: а нам не жаль для подлеца лениногорского свинца.

Вот в таком напряжении мы и работали до окончания войны.

Дальше стало легче. вернулись защитники,пополнили коллектив завода и рудника.

К профессии строителя я вернулся лишь в 1955 году. В то время мне уже было тридцать лет. Меня приняли в ОКС каменщиком, где и отработал я до самой пенсии.

По материалам газеты "Лениногорская правда" (Александр Кибальников).